Вера Собко

Путешествие во времени Михаила Борисова

Говорят, что если человек талантлив, то он талантлив во всем. Ведь не зря средневековые правители заказывали придворному мудрецу начертить карту звездного неба, построить фортификационные укрепления, сочинить хвалебные стихи, расписать храм или медресе и были убеждены, что со столь разнообразными знаниями может справиться один человек, - разумеется, если он мудрец.

Михаил Борисов по первому своему образованию историк. Дипломную работу в Историко-Архивном институте он писал под руководством известного искусствоведа Наталии Басовской о художниках "Мира искусства". Изучение документов, переписки художников, исследование их творчества настолько захватили Михаила, что он органично вжился в атмосферу того времени. Люди Серебряного века стали для него современниками, удивительно близкими по духу и мироощущению. Михаил решил стать художником. Он поступил на отделение монументальной живописи и реставрации Высшего художественно-промышленного училища им. С.Г.Строганова.

Одна из первых картин Михаила Борисова "Реквием" посвящена памяти деда, репрессированного в 1937году. Выполненная в коричневых тонах, картина похожа на старинный дагерротип и самим колоритом напоминает об ушедшем времени, ушедших людях. В центре полотна — разбросанные листки старых писем. Чуть дальше — выцветшая фотография молодого человека в студенческом мундире. Это всё, что осталось близким. А сверху на письма и фотографию падают жёлтые осенние листья: так неслышно облетает время, осыпается людская память. В 1989 году на выставке "Мемориал" в Центральном Доме Художника эта картина получила диплом.

По окончании Строгановки молодой художник активно занят поисками своего пути в искусстве. Он много и упорно работает. Борисов не был апологетом какой-либо одной живописной манеры. Его стиль и палитра часто менялись. Портрет, пейзаж, натюрморт, бытовая зарисовка ему одинаково  близки.   Он  оформлял книги и писал декорации к спектаклям. Работал как скульптор и как реставратор. Историк, он, судя по картинам, осязаемо чувствовал время. Прошлое не являлось для него последовательностью законченных событий, а представляло  собой реальность, незримо присутствующую рядом, со своими звуками, голосами, запахами, со своей особой атмосферой.

Сюжеты древнегреческой мифологии на полотнах Борисова органичны и современны: вечный мотив "Проводы" — Гектор и Андромаха, Одиссей и Пенелопа. Диоген, неутомимо ищущий во все времена Человека. И неистребимая, бессмысленная ярость Минотавра. Египетские иероглифы, средневековые соборы и витражи для Михаила Борисова — не красота архаики, а естественная составляющая времени, в котором он живёт. Неспроста в его московских уличных зарисовках призрачной декорацией встаёт силуэт старой Москвы — Никольская, Знаменка, Остоженка, Лубянка.

Особой притягательностью для Михаила Борисова обладал XVII век и яркая, новаторская фигура Франса Хальса. Мастеров, достойных восхищения, в истории живописи немало. Во многом интерес к предшественникам бывает продиктован необходимостью соотносить себя с традицией — естественное желание творческого человека определить удельный вес новизны в своих произведениях или же, напротив, с прискорбием констатировать вторичность. Однако Хальс столь выразителен и реален на полотнах Борисова, что дело тут, кажется, в другом. Скорее всего, это обусловлено эмоциональным и личностным родством двух художников, потребностью в адекватном, понимающем собеседнике, старшем друге, учителе, с которым можно думать и чувствовать на одной волне.

Пожалуй, больше всего обоих художников роднит их редкостное жизнелюбие, мощный, стихийный темперамент. Борисов восхищается сильными, энергичными типажами Хальса. Смеющиеся, жестикулирующие они словно врываются в нашу жизнь. Широкий, свободный мазок, щедрая многокрасочная палитра голландского маэстро воспринимаются как естественное проявление полноты жизни. Картины Борисова, посвященные Хальсу, по манере исполнения будто несут в себе отсвет ушедшей эпохи. То же буйство красок, быстрота кисти, живописный артистизм.

На полотне "Мастер Франс" изображён художник в камзоле и берете с палитрой в руке. Лицо его не прописано, поэтому выглядит как обобщённый образ. Вихрь красок срывается с палитры художника и заполняет собой всё пространство холста, словно олицетворяя непрерывность творчества и радость бытия. Двумя годами позже Михаил Борисов пишет, можно сказать, программную для своего творчества вещь — "Диалог с мастером Франсом", где изображает себя и Франса Хальса. Оба художника сидят за огромной шахматной доской. Доска тянется в бесконечный чёрный тоннель времени. За спиной каждого из партнёров  пейзаж соответствующей эпохи: московские многоэтажки у Борисова и пышные деревья в стиле "малых голландцев" у Хальса. Шахматная комбинация, разыгрываемая на доске, весьма символична: белые (у Хальса) начинают и проигрывают. Проигрывают, надо сказать, не искусству,  но времени. Уравновешенная, симметричная композиция этой картины и тщательно выписанные детали соответствуют эстетике XVII века. Физиономисты наверняка обратят внимание на то, что лоб, нос и надбровья обоих художников очень схожи. Даже небольшая рыжеватая бородка Михаила, которую он периодически отращивал, повторяет эспаньолку Хальса.

Странной, едва уловимой грустью веет от многих картин Михаила Борисова, посвящённых прошлому. Такое впечатление, что он полностью растворяется в том времени, живёт в нём, что в современности ему тесно.

Ностальгической нотой проникнуты картины "Завтрак со святым Варфоломеем", "Пламенеющая готика", "Интерьер с манекенами", "Дольче вита". Удаленность эпохи, по мнению Борисова, это мнимая величина, которая определяется такими незначительными деталями, как костюм и интерьер. В картине "Интерьер с манекенами" пышные костюмы XVII века прикрывают неодушевлённые муляжи и существуют сами по себе, безотносительно к их владельцам.

Герой картины "Дольче вита" в пышном дворянском одеянии сидит перед столиком с сервировкой в стиле натюрмортов Виллема Хеда. Его рука ласкает породистого сеттера. Вокруг красочный пейзаж, развалины античных храмов, как на полотнах Пуссена. Счастье, нега и умиротворение. И лишь широкие мазки краски, размывающие волосы и берет, дают понять, что это только мечта. Или сон.

Именно таково название ещё одной картины из цикла о Франсе Хальсе. Сюжетно оно воспринимается как своего рода парафраз стихотворения Михаила Лермонтова "Сон".

В полдневный жар в долине Дагестана

С свинцом в груди лежал недвижим я;

Глубокая ещё дымилась рана,

По капле кровь точилася моя...

Приём замкнутого круга — сна во сне, использованный Лермонтовым, перенесён в картину Борисова. В комнате, облокотясь на стол, спит человек. Ему снится, как юноша в плаще и камзоле, внешне похожий на автора картины, пробирается на тайное свидание. А художник, судя по названию, зафиксировал свой сон и в нём себя, снящегося другому человеку. Совсем как у Лермонтова. Видимо, тема этой замкнутой коллизии всерьёз занимала воображение Борисова.  Даже эпиграфом к своему стихотворению "Сон в метро" он взял строку Лермонтова: "И снилась ей долина Дагестана".

О том, что Михаил пишет стихи, не знал практически никто из его друзей, среди которых было много поэтов. Видимо, художник считал нескромным выносить на их суд своё поэтическое творчество. Тетради со стихами обнаружили после его смерти. Михаил Борисов погиб в августе 1998 года в горах Македонии. Он сорвался с отвесной скалы, на которую взбирался с этюдником за плечами, чтобы писать развалины древнего монастыря.

Лежал один я на песке долины,

Уступы скал теснилися кругом,

 И солнце жгло их желтые вершины, 

И жгло меня, но спал я мертвым сном.

Стихотворение "Сон" Лермонтов написал незадолго до своей гибели. Что это? - предчувствие судьбы, совпадение или что-то другое, - что выше нас и неподвластно нашему пониманию: Машук, Македония, Михаил Лермонтов, Михаил Борисов.

За свои 39 лет Михаил Борисов успел сделать очень много. Живописец, график, театральный художник, реставратор, скульптор, историк, искусствовед, поэт, педагог, журналист, выдумщик и великолепный организатор. Он прожил жизнь на одном дыхании. Им написано огромное количество картин, которые разошлись по музеям, галереям и частным коллекциям. На его счету более пятидесяти прижизненных выставок, премии и победы в творческих конкурсах. И яркая, насыщенная жизнь — его собственная, состоявшаяся.