Стихи Михаила Борисова

         * * *

Арбатский красный коврик

Щербатый желтый лист

Мети, бродяга-дворник,

Мети и не бранись.

Неглинные наветы,

Трубы водовороты,

Тверские сплетни-бредни,

Ордынские изводы...

Здесь столько лун налито

В чугунные авоськи,

В чудной раскрой бульваров,

В ночь для последней носки.

И с сентября до снега

Сухой арбатский лист

Мети бродяга ветер,

Мети и не ленись...

                   АКТЕР

         (монолог лицедея)

Во мне усталости глубокие каньоны,

утраты - острова.

Троченой мантии пестреющие фоны

и кружева ...

Но в хрипоте заиндевевших связок:

все шепоты сирен,

всех штолен мрак,

весь сон алмазов,

тоска измен...

В разводах стен

оживший планетарий

ночных миров,

окалина остывших наковален,

лагунный зов...

И жест руки слегка преображенный

в паренье крыл...

Над возмущенным режиссером -

Я текст забыл!

         * * *

         Знаку пешеходного перехода

         (К картине "Красный мост")

                   Посвящается Д.Хармсу

Бежит веселый человечек,

Бежит в любую непогоду

Над головами и зонтами

Бежит в любое время года.

И толпы катятся валами,

Бараньи наклоняя лбы,

 Его синеющее счастье

Как перст судьбы,

Как перст судьбы.

Летит вперед он, будто ветер,

И переход, как перелет

С тех пор, как я его заметил,

Как будто время не идет.

Как будто снова замер маятник

В застылом небе стрекозой,

Как на щеке прозрачной ладанкой

Дрожит слезой,

Дрожит слезой.

         ПЕСЕНКА-АКВАРЕЛЬ

Усталого света луч,

Усталых ворот судьба.

Шальной закрывают путь

Мохнатым ковром снега.

Огромный и круглый мир...

В нем маленький легкий ключ,

Дверей полуночный скрип,

Усталого света луч...

Вот снова замкнулся день

В чернеющий неба круг,

И вновь завалился сон,

Мой давний и верный друг.

Нам нечего с ним делить,

Нам нечего с ним терять.

Полученного взаймы

Не суждено отдать.

Но суждено прожить

Вспять и наоборот.

Но суждено забыть

Выход его и вход.

         НОЧЬ

Черного фетра ножом

Вспорот лица овал:

В эту ночь я проникну в твой дом

Сквозь ставни окон-зеркал.

Я взрежу сумрак небытия

Косым перехлестом плаща,

Вновь заплавится над столом

Маленький гном-свеча,

И тени заползают по углам,

По витражам картин,

И заржавеет дверной засов,

Пробуешь - не уйти.

Шепотом стен завладевший страх,

Выглянет снов-сова.

Бред языков чужедальних стран...

Лишними здесь слова.

И на промерзшем стекле запишу

Знаки твоих глубин,

Сможешь ли все это перечеркнуть?

Сможешь ли! Я один?

Этот парник сумасшедших снов,

Богом забытый снег

Видно не раз уже приютил

Путника на ночлег...

         * * *

Весенней оттепелью ранены

Среди зимы

Бульвары лужами проталин

Заражены.

В фиолетовую хмарь,

Играя пяльцами,

Вплетают липы свой узор

Ветвями-пальцами.

Всласть потянувшись ото сна,

Хрустя кореньями,

Они тебя затормошат

Тоской апрельевой.

В прокисшей каше снеговой

Блестя кристаллами,

Опять задышат фонари

Поталью талою.

В промокший снег,

Церковный чад,

Пропахший воском,

Нырну в белесый полумрак

Колец московских.

         * * *

         (Песня на мотив Н.Матвеевой

         "Девушка из харчевни",)

Не верь моим обещаньям, хрупки

Черепки фарфоровой чашки:

Дыры кармана, слов медяки

Me - дяш - ки.

И даже если скажу:

"Иди", Стой и смотри во след,

Но подбери лишь слов медяки,

Добрый послушай совет.

Ты сохрани их про черный день,

Неверный мой капитал

Однажды согреет твои ладонь

Мой неразменный пятак.

Когда же уйду, сопьюсь и сотрусь,

Как старый дорожный знак,

В дальнем кармане отыщешь вдруг

Стертый знакомый пятак.

         * * *

         Начало утрачено.

...Там проездной билет оттягивал

Карман, набитый

Крючками букв, остывшей графикой

Стиха ль? Молитвы ли?

Там спал мотив,

Все утро мучивший

От сумерек до пробужденья

В подарок от вчера полученных

Любви ль? Сомненья ли?

Там сквозь компостерную штопку

Промокший, праздный

Мел по платформам и путям

Остывший август.

         РОМАНС

Спаси меня господь

От простодушной свахи,

Что дарит вновь тебя,

Как временный соблазн.

Всю глупость ревности,

Все прожитые страхи,

Пережитой романс

Твоих зеленых глаз.

Зачем, зачем смотреть

В зеркальное подобье

Забытых прелестей,

Где царствует обман,

Где красота слывет

Невыпитым снадобьем

Охотником, попавшим в свой капкан,

Где в выбеленность дня

И загорелость ночи

Ты возвратишься вновь

Вчерашним букварем.

Там вдоль беседок слов

В пустых аллеях строчек

Не приведи Господь

Нам вновь бродить вдвоем.

         ОСЕНЬ

Смердят немыслимо горящие помойки,

Коптя рассветом гаснущий закат.

И кашляет больной на жесткой койке,

И зреет ночь, как черный виноград.

Здесь каждый день сменяются потуги,

Полетом кисти, скрежетом пера,

Но связывают стертые подпруги

Фантазию пространствами двора.

Там вмерзший лист и леденящий морок,

Там сотами освоенных пространств

Глядит на осень, засыпая, город,

Уставший от своих непостоянств.

         * * *

Как отпущение грехов,

Твои голубизна и золото,

Цветастой бабочкой приколота

На мокрых лацканах стволов.

Засыпан присмиревший лес

Твоими временными визами,

Я светом весь твоим пронизанный

Ступаю в зеркала небес.

Вновь парк завороженно пуст,

Веселый летний чужестранец,

Я пью чахоточный румянец

Твоих оцепеневших уст.

И прохожу сквозь очищенье

В осеннем пламени лесов,

Ведь ты даруешь отпущенье

Моих несбывшихся грехов.

         * * *

В подмосковных жасминных

Поруганных, брошенных,

Где руиною церковь,

И в осоке пруды,

Вдруг затеряешься, заблудившись в прошлом,

Ослепительном прошлом,

В ветхой зелени клумб,

Что в утратах минувшей беды.

Все, что продано-сломано,

 Вырвано, выжжено в пепел,

Пробивается цветом

Сквозь завалы кирпичных оград,

В тихой зелени вод

Ограненно и мраморно светел

В сотый раз подожженный закатом

Старинный фасад.

         ПОРТРЕТУ

Миражами картин прихорашиваясь,

С двойниками беседы ведя,

Я искрашиваюсь,

                            изнашиваюсь:

О тебя, за тебя, без тебя.

Ну, а после подошвой стертою

О тупые углы утрат

Буду выброшен на задворки я

Переписанных чисел и дат...

Разодетой Антуанеттою

Ты ведома на эшафот,

Перекошен смертельной мукою

Твой недавно прекрасный рот.

Но буравит глазами-углями

Через толщу прошедших лет

Твой полуночный, оживающий,

Убивающий твой портрет.

         * * *

Максу Волошину.

К картине "Тарханкут"

     ПОНТ

Я снова кистью заклинаю море,

Кристалл прозрачных полудиких вод.

И этот кобальт - синий небосвод,

Лазурь и пепел в бесконечном споре.

И звук, заплавленный в незыблемость

                                      пространства,

И киммерийский пряный ветерок,

 И Понта плеск у загорелых ног,

Его покой, его непостоянство.

         * * *

К картине "Ностальгический пейзаж"

Где с обрывками фраз

На пустынной, заснеженной площади

Неудавшийся праздник

Срывает обмотки афиш,

Где причудлив узор,

В белых сумерках брошенной

Черепичной вуали

Римских мартовских крыш...

         * * *

Ты, как репей в степи свободен,

Где звездам в небе несть числа,

И, слава Богу, непригоден

Для украшения стола ...

         * * *

Когда б мы пили молодые вина,

Не знали, чем закончится фокстрот,

Когда бы омут золотой срединой

Не стал дороже талых вешних вод...

Ужо бы покуражились повесы,

Ужо бы поиграли в словеса,

Но спим спокойно, старые балбесы,

А на башке редеют волоса...

         * * *

И если бы не жала поцелуй,

Забылся бы в осточертевшей пьянке,

Сменив уста прекрасной итальянки

На тупость заскорузлых губ...

         * * *

         В.Л.Пастернаку

Поэт прозревает пространства

Пожаром в оконном стекле.

Дневник необузданных странствий

Дрожит на вагонном столе.

И волосы линий отмерив,

Сгибая пространства в дугу,

Огромным диковинным зверем

Россия глядит сквозь пургу.

Как неизлечимая совесть,

В глазах неприкаянный стих,

Ещё не окончена повесть

Вагонных скитаний земных.

Пургою влекомые тени

Погибших, ушедших, живых.

Усталый, кочующий гений,

Он будет, он был среди них.

Кровавой российскою сагой,

Свечой в нескончаемом мгле,

Страница живого "Живаго"

Трепещет в оконном стекле.

         * * *

Гурманы росписей роскошных,

Цветных видений мастера, -

Мы возвращаемся к изношенным

Одеждам серым по утрам.

Нам ад раёшный мнится пряником,

Когда в проёме дня раскрытом

Распято на окне-подрамнике

Сияет небо лазуритом.

И акварельной явью - звонница,

Мазком дозвуковых гармоний.

Цветастой радугою клонится

В долину Спас Нерукотворен,

Где средь теней ультрамариновых

Темнеет пасмурным изводом

Старинный бор,  подъёмом выгнутый

Под голубиным небосводом.

И тихо бродят души праведников

Прошитым светом редколесьем,

Где в новолунье льётся паводок

Прозрачной соловьиной песни.

         * * *

И вот я сделался кентавром -

Литая стать, Хиронов брат.

К разнеженным полям приставлен

Полдневный страж у летних врат.

В глубинах глаз спалённых марево

Синь неистоптанного злака...

         * * *

         Меланхолия

Ты просишь забвения, но зачем

Коль прошлого не вернуть?

Ведь даже у этих разрушенных стен

Был свой, пусть недвижимый, путь.

Ведь даже за негою славы, поверь,

Едва отгрохочет твой день

Уже пред тобою распахнута дверь

В усталость, забвенье и лень.

И на штукатурных подобиях лиц

Вычеркивает на века

Сезонные перелёты птиц

Невидимая рука.

Однажды в молчании черных озер,

Что дырами смотрят на свет

(Что дремлют под спудами лет)

Утонет твой нервный и алчущий взор -

Ты здесь, но тебя уже нет.

И будет забвением выситься бор

В своей корабельной тоске,

И будет, как тысячу дет до тебя,

Береза склоняться к реке.

         * * *

         Меланхолия (2)

Как первые цветы полуночного снега

Укроют чистотою твой порог,

Так прозревает будущность пророк

И на скрижалях альфа и омега.

Так вещий пламень в янтарях Аджанты

Колеблет смысл беспомощных утех

И всыпет в утро полуночный снег

Во тьме блиставший чистым бриллиантом.

И жизнь немым магическим кристаллом

Меняет смыслы, даты, города.

И сотни миль дороги в никуда

Как сто шагов по Старому Арбату.

         * * *

         Конформисту

Ты - первое творило духа,

Пуховый крылолёт.

Тебя небесной оплеухой

С небес сорвёт.

На жесткий камнетык асфальта

В людскую падь,

Где весело напялит дар твой

Любая блядь.

Но ты не сгинешь,

         Нет, примерив

Свой новый ветошный наряд

Заставив вновь себя поверить

         В причинный ад.

И ложь в пуантах допущений

Войдёт в твой дом,

Чтоб пить с тобой миры забвенья

Просохшим ртом.

И славя их закономерность

Судьбы рассол

Ты обретёшь свою двумерность

И смысл, и соль.

И пусть пылить не перестанут

Твои крыла

Когда-нибудь ты осознаешь,

Что жизнь прошла.

И ты рванешься в уголь неба -

Хрипящий «СОС»!

Но лишь залепит талым снегом

(Но лишь расквасишь о булыжник)

Разбитый нос.

Мой милый тать, мой однолеток,

Угомонись!

Мы узники любимых клеток, -

Хоть рвемся ввысь.

         * * *

Снова сумрак небес

Расплескала унылая осень

Словно горстку тепла.

Серебристой рукой самолет

В лучезарную синь разбежавшись наотмашь забросил,

Унося от невзгод на восток, на восход, на восход.

Снова время-безмен, гири наших весов перевесив,

Бесноватым крупье крутануло рулетку часов.

Три часа до тебя, до моих несложившихся песен,

От белейших снегов до белеющих чистых холстов.

На подмостках чужих городов, площадей и театров

Мне кромешный успех обещают какой уже год.

Время мчит самолет по небесному чистому тракту

От домашних забот на восток, на восход, на восход.

         * * *

         В красных углах

Там за гребнями гор,

         В тишине провинциальных урочищ,

Еще теплится свет

         Той зовущей меня бесконечно далекой звезды

И живет вопреки

         Суете бесконечных пророчеств

Муза странствий моих

(Муза вечных мечтаний пустых)

         Позабытой людской чистоты.

Рыцарь, странник и шут.

         Все смешалось за гранью вселенной,

Сотни верст, сотни лье

         Рассовав по карманам худым

Я лечу на восток с прохудившимся небом осенним

Сквозь воздушные замки

         И твердью становится дым.

         * * *

2.07.95

         Сон в метро

«И снилась ей долина

Дагестана...»

Иная жизнь как украшенье бреда

Под прыгающий ритм бездарных строк

За чтеньем надоевшего памфлета

Тяжелый сон в полуночном метро.

И снился мне: резной колодезь леса,

Полуденная оторопь реки

Ленивый жест божественной руки

На простыне разнеженного плёса

Был лепет спиц и оплеухи ветра,

Кисель небес безмерной глубины,

Песнь жаворонка в звоне тишины

Там, на границе звукового спектра.

Так комариной мукой изъязвлённый

Томится дух, иную жизнь любя,

Там где-то на границах бытия

В тоннелях железнобетонных.