“Moscow artist”, 25.05.1995

 М.Б.

"Велосипедная прогулка"

Галерея "Три дома" (ул. Варварка, 3) отметила свое трехлетие. В основу ее деятельности положен эксперимент, в котором зрителю отводится место не пассивного созерцателя предметов искусства, а сотворца.

Галерея рассматривает концепцию стилевого единства как рутинную. Круша "прокрустово ложе" стилевого предпочтения, она открывает двери всем стилям и направлениям, исходя из принципа, что только путем естественного отбора и соревнования, а не . внутренним самоограничением могут быть выявлены наиболее ценные творческие начала. Галерея ориентируется на создание гибкого выставочного пространства, проведение акций, выставок, перформансов вне пределов выставочных площадей, активно привлекая к сотрудничеству театры, концертные залы, дома моделей, используя пространство улицы. Не отрицая традиционных форм выставочной деятельности, галерея ставит своей главной задачей создание синтетической среды, объединяющей все виды творчества.

Выставка "Велосипедная прогулка" открывает серию подобных выставок-акций. Название выставки вытекает из ее концепции любое художественное творчество сродни прогулке на велосипеде. В своей свободе, незаданности, непредсказуемости художник подобен велосипедисту: следуя из пункта А в пункт Б, последний всегда может прервать свое движение, "остановить мгновение", изменить маршрут. А единожды остановленное мгновение уже вырвано из времени, уже принадлежит вечности.

Это та бердяевская трансцендентная точка на линии жизни, точка творчества, в которой образ, пройдя через восприятие художника, обретает новое воплощение, трансформируется в нечто третье: символ, знак, вбирающий в себя бездну смыслов, энергии и несущий массу информации не только о себе самом, но и о художнике.

Подтверждением этому может служить творчество Лады ВДОВИНОЙ, с картин которой, кажется, взирает на тебя сама вечность.

Древние наскальные росписи, языческие пиктограммы, орнаменты майя... Не были ли они первыми попытками фиксации быстротекущего времени? Похоже, автор нашел утвердительный ответ на данный вопрос. Поиском изобразительного первообраза пронизано все ее творчество. Она далека от литературной описательности, мелочных восторгов по поводу внешней природы вещей. Ее диалог с природой прост и лаконичен. "Следование природе, естественным законам жизни, - замечает художница, - помогает мне сохранить свою цельность: она необходима человеку для обретения мудрости и познания истины".

В ином измерении обнаруживаем мы себя, попадая в пространство картин Елены КАПЛИСТОВОЙ. Это фигуративный мир, наполненный орнаментальным многоцветьем и сложной пластикой, льющимися линиями гротескных форм. Он уже почти готов быть сыгран по законам модерна, но последним аккордом автор уводит мелодию в другую тональность. И в ней в полную силу звучат диссонансы, свойственные экспрессионизму: "А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?"

По-другому "звучит" творчество Василия БОГАЧЕВА. Оно напоминает джазовую мелодию, полную импровизаций. Недаром его кинематические объекты (мобили) принимали участие в музыкальных действах на сцене Дома композиторов. Каждый из этих движущихся симпатичных механических монстров обладает редкой способностью организовывать вокруг себя пространство, создавать водоворот наподобие водоворотам городского движения. Но лишь незрячий не заметит иронии, сосредоточенной в этих урбанистических фантомах, еще носящих печать городской свалки, но уже ставших предметом искусства.

Давно сложившийся стереотип или примелькавшийся объект, показанный в необычном ракурсе, порой способен поразить нас своей новизной. Подобный подход к окружающему миру свойствен живописи Вадима СПИРЕНКОВА. Для него не существует мелочей. Даже случайно выбранные объекты и явления становятся предметом самого тщательного анализа - почти на клеточном уровне, но без потери внешнего целого. Это своеобразная игра в микро- и макромиры, создающая новую реальность, словно "игра в бисер" Германа Гессе.

Умозрительность до некоторой степени свойственна и картинам Михаила БОРИСОВА. Однако они более подвластны стихиям чувств. Улица для него - театр с бесконечно длящимся на его подмостках спектаклем. В четко срежиссированных красочных феериях, существующих вне времени, но каждый раз в реальном пространстве, условность задника никогда не вступает в спор с весомой материальностью персонажей. Они играют свой грустный фарс в одном театральном пространстве, замыкая свое мизансценическое существование в жесткую лекальность графического решения.

Трудно представить, что в ограниченном пространстве одного выставочного зала способно мирно ужиться столько художников, внутренние миры которых так насыщены и несхожи между собой. Вероятно, это и есть то самое четвертое измерение, имя которому - Искусство.